View source

[[А.Р.Беляев. Ариэль. Глава 31. В джунглях|Назад]] | [[Александр Романович Беляев. Ариэль|Оглавление]] | [[А.Р.Беляев. Ариэль. Глава 33. "Чудо"|Дальше]] ==Глава 32. "Новообращенный"== <div style='max-width:640px;text-align:justify;'> Пастор Эдвин Кингсли снял очки, вздохнул, откинулся на спинку кресла и поднял вверх глаза. На стене перед ним висел портрет короля с длинным англосаксонским лицом и фамильными большими, немного выпуклыми глазами, рядом портреты вице-короля Индии, сурового лорда с тонкими губами, и епископа Кентерберийского в церковном облачении. Король и вице-король повернули головы в сторону, как бы отворачиваясь от пастора, а епископ смотрел прямо в глаза с упреком, как показалось Кингсли, миссионеру, не оправдавшему надежд. Что скажет его преосвященство, до сих пор покровительствовавший пастору, когда прочтет его последний отчет? Три недели пастор Кингсли корпел над этим отчетом, стараясь изложить положение вещей в благоприятном для себя свете. Обращение жителей Индии в христианство вначале шло очень успешно. Кингсли в своих отчетах давал понять, что причиною больших успехов были его миссионерская рачительность и талант проповедника. На самом деле причина была иная: пастор привлекал в стадо Христово овец – "язычников" – из самых низших, презираемых каст. Для них переход в христианство был выгоден, так как несколько улучшал их бесправное положение. Немалую роль играли и серебряные крестики и дешевые подарки, которые получали при крещении обращенные в христианство. Но вдруг все изменилось. Некоторые индийские религиозные общества, обеспокоенные увеличением числа переходивших в христианство, придумали особый обряд очищения для париев, что ставило их в правовом отношении на ступеньку выше. И хотя такое новшество вызывало возражения со стороны наиболее консервативных обществ "правоверных", оно имело успех. Многие парии предпочитали теперь очищение крещению. И миссионерские успехи Кингсли сразу прекратились. Все труднее становилось привлекать прозелитов. Отпадали от христианства и обращенные. Пастор Кингсли оказался в очень затруднительном положении. Он потерял аппетит и покой. Днем он трудился до пота над хитроумным отчетом, ночами изобретал средства, которые могли бы поправить дело. Он составлял красноречивые проповеди, совершал миссионерские поездки в самые отдаленные селения прихода, но ничего не помогало. Этих язычников и идолопоклонников можно пронять только чудом, доказав превосходство христианского бога. Но где взять чудо? – Джон! Завтрак мистеру Кингсли! – услышал пастор голос своей сестры, старой девы мисс Флоренсы Кингсли. Вошел мальчик-индус с подносом, на котором стояли дымящийся кофейник, чашка, тарелка с яичницей и гренками. Это был крестник "тетушки Флоренсы" (так звали в доме сестру пастора), Пареш, получивший при крещении имя Джона. На нем был серебряный пояс – подарок крестной, ради которого он и крестился; на шее крестик и серебряный амулет, доставшийся от покойных родителей. С ним Пареш-Джон ни за что не хотел расстаться. Принимая кофе, пастор посмотрел на крест и амулет и, вздохнув, подумал: "Вот и все они таковы. На груди и крест и амулет, а в груди..." – Мистер пастор, кажется, занят... – услышал пастор из другой комнаты голос своей дочери Сусанны. Она с кем-то говорила на хиндустани. Мистер Кингсли насторожился. А вдруг это какой-нибудь индус, слушавший его проповедь и пожелавший принять крещение? И, забыв о завтраке, пастор наскоро надел на пижаму халат и поспешил в переднюю. Перед ним стоял стройный темнокожий юноша с красивым лицом и длинными волосами отшельника. На нем были лишь рубаха и какой-то странный белый плащ. В чем только ходят эти туземцы! – Ты ко мне? – спросил пастор. – Да, – скромно ответил юноша, потупив глаза. – Я хотел, мистер, поговорить с вами... Но, кажется, я не вовремя? Сусанна, девушка лет двадцати, в холщовом платье с выбритой после тифа головой, хмуро смотрела то на отца, то на юношу. Пастор, узнав, что юноша пришел с ним серьезно поговорить, позвал его в свой кабинет. Нежданный гость назвал себя Биноем. Он индус, сирота. Хочет отдать себя служению богу. Изучал брамаизм, буддизм, коран, но эти религии не удовлетворяют его. О христианстве он знает, но хотел бы глубже изучить это вероучение. Что ему не нравится в религиях его родины? То, что их боги не проявляют себя видимо, осязательно, не приходят на помощь людям. Пастор нахмурился и подумал: "Он довольно развит для туземца, но у него практический ум. Сей род лукавый требует знамений, чудес. С такими трудно. Но все же можно доказать ему, что бытие бога проявляется не только в чудесах, – дались всем им эти чудеса!.. Главное – не упустить его, окрестить во что бы то ни стало, хотя бы для этого понадобилось и кое-что подороже серебряного крестика. В отчете должны фигурировать новые обращенные!" – Мы поговорим об этом с тобой, мой друг, – ласково сказал пастор. – Но для этого нам придется часто видеться. Где ты живешь? – Я странник, ищущий истинного бога, – ответил гость. Пастор подумал немного и торжественно заявил: – Ты останешься у меня, Биной! Да, да. У меня найдутся угол и горсть риса для человека, ищущего бога! Флоренса! – крикнул он. И когда вошла седая костлявая женщина в черном платье, он сказал ей: – Вот это Биной. Надеюсь, твой будущий крестник. Он будет жить у нас. Отведи его в мансарду. Тетушка Флоренса, с любопытством оглядев юношу, кивнула головой. – Идем! Когда они вышли, в кабинет пастора вбежала Сусанна. – Послушай, отец, – начала она возбужденно. – Мне кажется, ты в своем миссионерском рвении забываешь обо всем. Разве нельзя было поместить этого бродягу у церковного сторожа? Ведь эти грязные цыгане – рассадники заразы. Довольно того, что я болела тифом, недостает еще заразиться холерой или чумой! – Ни один волос не упадет с головы человека без воли божьей, – наставительно ответил мистер Кингсли, стараясь скрыть смущение. – Ни один волос! У меня и так бритая голова. Это ты можешь говорить в своих проповедях. Я не хочу, чтобы в нашем доме жили нищие! – Но это необходимо, дочь моя. Что же делать? Каждая профессия имеет свои опасности. А если бы я был врачом? Хожу же я напутствовать умирающих... Он, всегда уступающий своей дочери, на этот раз проявил неожиданное упрямство. И Биной остался. Ариэль давно обдумывал план. Уже в Дандарате он смутно догадывался, к чему его готовили, превратив его в летающего человека: его, очевидно, хотели показать как чудо, чтобы укрепить веру, религию. Но почему бы ему самому не использовать эту роль в своих целях? Ему необходимо было найти какой-то приют, осмотреться, ближе узнать людей, быть может собрать немного денег, чтоб начать самостоятельную жизнь. Дальнейшие планы были неясны. Они часто менялись, но в них неизменно включались Лолита, Шарад, Низмат. Пролетая ночью над небольшим городком, Ариэль увидел эту высокую колокольню, и тогда план первого шага в обществе людей созрел у него. Он вскоре почувствовал враждебное отношение Сусанны. Она избегала встреч и едва отвечала на поклоны. Зато тетушка Флоренса, которую Сусанна называла "миссионером в юбке", покровительствовала Биною. Вечерами пастор вел с юношей длинные беседы. Уступая дочери, он не приглашал больше Биноя в кабинет, а поднимался к нему в мансарду, где Биной жил отшельником. Он был чрезвычайно скромен в пище и целыми днями сидел над библией и евангелием. Рвение и быстрые успехи Биноя радовали и поражали пастора, который не подозревал, что его ученик уже изучил историю религии – почти единственное, чему учили в Дандарате. Скоро Биной был торжественно крещен, получив еще одно имя, Вениамина, или, как сокращенно называл его пастор, а за ним и тетушка Флоренса, – Бен. Он все еще оставался жить у пастора для укрепления в вере и укрепил ее настолько, что едва не уложил в гроб своего наставника. </div> ---- [[А.Р.Беляев. Ариэль. Глава 31. В джунглях|Назад]] | [[Александр Романович Беляев. Ариэль|Оглавление]] | [[А.Р.Беляев. Ариэль. Глава 33. "Чудо"|Дальше]]

Return to А.Р.Беляев. Ариэль. Глава 32. "Новообращенный".